Пятеро на острове.


Весной работать не хочется.

Тут уж ничего не поделаешь — закон природы.

Уже дебоширят на тротуарах озорные воробьи, у районных отделений ГАИ выстраивается очередь свежепокрашенных автомобилей на предмет прохождения техосмотра, сдирается фанера с автоматов, торгующих газированной водой, и тысячи задумчивых юношей, мучаясь, подбирают подходящую рифму к слову «поцелуй».

И вот тогда мы, а нас четверо, -  собираемся, чтобы немедленно обсудить план очередного весеннего похода. У нас есть три байдарки, самодель-ное устройство для стыковки двух лодок, чтобы превратить их в катамаран, и мотор «Чайка». Моторчик старый-старый, как Ветхий Завет, и бай-дарки тоже достаточно домотались по порогам и мелям, но зато есть люди — железные, опытные, испытавшие на своем веку абсолютно все. Это Иван Караваев — адмирал и главный механик, и матросы: Станислав Борисов, Евгений Викторов и я. В обязанность матросов входит делать все то, что не захочется делать адмиралу. Они могут высказывать свое мнение, но не больше: решает адмирал.

Так вот: адмирал решил ехать к истокам реки Ущи, что на Псковщине. Там славная путаница озер, и рыба обязана ловиться. А чтобы она лови-лась совсем уж отлично, мы усилили состав команды опытным рыболовом, художником-сатириком Геннадием Андриановым. Он знает, как ловить рыбу на донку, на кружки, на жерлицы, спиннингом, турбинами электростанций, гарпуном, динамитом, борной кислотой, голыми руками и с помощью малокалиберной винтовки «ТОЗ-9». (Во избежание недоразумений, спешу сообщить, что все браконьерские способы он знает только теоретически, так что рыбнадзор может быть совершенно спокоен.)

Отъезд был назначен на 5 мая поездом Москва — Рига с высадкой на станции Забелье. Оттуда рукой подать до самого первого в системе ущинских озер — Белого озера.

6 мая. Вылезли из поезда. До Белого озера — рукой подать, но телегой было бы лучше: вещей набралось порядочно. После усиленных двухчасо-вых поисков достали подводу и двинулись к месту отплытия.

Вот и берег. Сваливаем кладь, дружески прощаемся с возницей, распаковываем мешки с байдарками. Сразу надо заметить, что жестоко ошибается тот, кто думает, что было тепло и солнечно и что не было дождя. Я заметил интересную вещь: когда человек вымок и продрог насквозь, ему хочется высохнуть и согреться, а вовсе не собирать под дождем байдарки. Мало того, у двух лодок оказались сломанными нужные детали, очевидно, при транспортировке, а самая старая и непокорная байдарка как-то непонятно разбухла и не дала застегнуть фальшборта. Да и мотор не заводился...

Голодные, злые, пропитанные водой, часа через четыре отплыли на веслах...

Белое озеро — небольшое, некрасивое, с плоскими берегами. Как можно быстрее пересекли его, через узкую экзотическую протоку вышли на второе озеро с интригующим названием Ашо. Делимся впечатлениями: «А шо, здесь уже уютнее!».

Нашли приличную стоянку и разбили лагерь: время к вечеру, дальше двигаться мы не в состоянии. Перед сном перекличка. Потерь нет, никто не утонул и не дезертировал.

7 мая. Солнечное веселое утро. Женя, Стась и Гена, вскинув на плечи удочки, торопливо убежали за ближайший мысок. Я решил отоспаться за последнюю хлопотливую неделю и спал бы еще долго и с удовольствием, если бы злобный адмирал не вытянул меня за ногу из палатки.

Хорошо, — сказал я простодушно, — сейчас проверю удочку и пойдем.

Нам нужна картошка, — мрачно сказало начальство.

Так и получилось, что вместо рыбалки пришлось идти обратно на станцию, на сей раз посуху, далеко по шпалам. Чтобы зря не пропадала рабсила, прихватили помимо картошки пять буханок хлеба. Умаявшись, возвратились в лагерь, где нас уже поджидали рыболовы, которые надергали двадцать семь небольших рыбешек. Решили изготовить из них уху, не счищая чешую и процедив варево через марлю. Благородные, деликатные Гена, Ваня и Стась удовлетворились этим консоме, а мы с Евгением — плебеи — уничтожили и саму рыбную кашу вместе с чешуей.

После завтрака (который, как мы позже узнали, был одновременно и обедом) адмирал с Женей уселись мурыжить проклятый мотор. Наконец, добились того, что винт очень здорово работал в воздухе, но, будучи опущен в воду, тут же замолкал. Видно, механики пошли не по тому пути и приближались уже к изобретению катамарана-вертолета. Не желая быть соавторами, мы с Геннадием удалились в лесную чащу, по пути заготовляя жерличные рогатки.

Адмирал трубит сбор: мотор покорился! Теперь наше дело — только рулить. Четверо разместились в катамаране, буксируют меня в отдельной байдарке. Очень приятно так бездумно ехать, лишь изредка ; подгребая или подтабанивая веслом. Протоки, заливчики, плесы... За очередным поворотом вдруг как-то сразу появляется водная ширь. Это наша цель — большое, извилистое озеро Ущо. Приближаемся к одному из многочисленных островов. Разглядываем его. На берег гурьбой выбежали белоствольные березки, как стая домашних гусей. При виде их на душе делается солнечно, радостно.

И мы, не сговариваясь, поворачиваем к этому острову.

Выгрузились. Не теряя времени, Иван и Геннадий организовали мастерскую по изготовлению жерлиц, остальные трое — артель по поставке живца. Потом часть команды поехала устанавливать жерлицы, а мы со Стасем остались ставить палатки, варить ужин.

Под бешеные соловьиные трели завалились спать.

8 мая. Проснулись — дождик! Тихо капает вода: кап, кап... Чувствую себя неважно — это, видно, вчера поверил солнышку, ходил полуголым. Отлеживаюсь в палатке, несмотря на то, что проводится увлекательнейшее мероприятие — первый осмотр жерлиц.

И вот слышен победный клич. Тащат щуку.

Испытанные рыболовы — Андрианов и Викторов — уверяют, что в ней более двух кило. Я настроен более скептически — даю полтора. Рыбацкие чувства задеты. Быть бы мне битым, если бы не болезненное состояние.

Щука, сопротивляясь, изгрызла Гене пальцы. Он мстит ей жестоко: скоблит, потрошит, режет на куски. Я уж не говорю о том, что позже мы ее съели...

У меня аппетит совсем пропал, сижу на крепком чае. Костер лениво борется с дождиком. Ребята надели длинные морские накидки, похожи на зловещих инквизиторов. Особенно когда в молчании стоят вокруг костра: так и кажется, что рассматривают пепел только что сожженного еретика.

Весь день прошел в мелких хлопотах. Благоустраивали лагерь, кидали в разных местах удочки. Дважды осматривали жерлицы — что-то пустовато. А мы уже обсуждали планы постройки рыбокоптильни. Стась умеет, он показывает, где надо рыть колодец, где дымоход, куда будем закладывать сырье... После пустых жерлиц разговоры о копчении автоматически сошли на нет.

9 мая. Утро неплохое. Женя, Стась и Ваня усаживаются на катамаран и отплывают в неизвестном направлении. Самое главное сейчас — поиск. Где-то должен быть тихий омут, битком набитый окунями, сомами, лещами, язями...

Мы с Геной обследуем места с берега. С опасностью для жизни перебираемся на плавучий островок, который образовался из каких-то бревен, корней, мусора. Почва под нами колышется, а тут еще надо насаживать червя, закидывать удочки и молить бога, чтобы не попалась крупная рыба: при сильном рывке мы оба должны очутиться в прохладной весенней воде. Бог нас слышит и рыбы не посылает. Потом подъезжает Иван на катамаране, забирает нас. Едем к другим островам, отыскиваем «клевые» места.

Пока мы с Геннадием удим, адмирал занимается своим хобби — без устали дергает за шнур, что служит вместо заводной ручки у мотора. Мотор заводится и тут же глохнет. Мы тоже соответственно глохнем от яростных пиратских ругательств адмирала. Вообще-то у нас есть такая примета: чтобы мотор завелся, его надо крепко, а главное,

неожиданно для него обругать. Тогда он с перепугу начинает работать. Если же проклинать его все время, как делает адмирал, это не поможет: мотор приобретает стойкий иммунитет.

Худо-бедно, а рыбки натаскали. А поскольку сегодня День Победы, пришлось открыть пару бутылок из адмиральского фонда. И потом долго сидели у затухающего костра. Настроились на лирический лад, негромко беседуем. Вдруг видим — с противоположного берега плывут два каких-то предмета: в сумерках разобрать трудно. Приближаются. Теперь уже ясно видно: лось с лосихой Вылезли из воды совсем близко от нас, отряхнулись, спокойно ушли в лес. Мы их беспокоить не стали: лоси бывают не всегда такими приветливыми, как нам хотелось бы. Они любят демонстрировать свой «апперкот» копытом, против которого устоять трудно.

10 мая. Мое место на больничной койке занимает Гена. У него болит горло, он весь как-то посерел и заострился, хотя и раньше-то удобно рассматривался только в профиль.

Оставив больного в изоляторе на самообслуживании, едем снова за рыбой. Четверым в катамаране тесновато, тут уж удилищем не размахнешься.

И потом каждый подозревает, что судно развернуто так, чтобы у всех, кроме него, было хорошее место для ловли. Действительно, у Стася — отличные бочажки, у Жени — тоже, Иван может хорошо закидывать под траву, а у меня — чистое, голое место, где берут только ерши и даже не ерши, а подъершики... Мои завистливые размышления прерывает дружное: «Ну!». У Стася удилище изгибается, леска натягивается струной. Стась весь тоже как-то натягивается, и только челюсть у него отваливается.

— Давай, веди! Подводи, спокойнее! Не вытаскивай из воды, что ты делаешь!.. Веди под водой... Быстро, ну, тащи!

Радужный горбач-окунь уже в лодке. Поздравляем счастливца, он расслабленно улыбается, вытирает вспотевший лоб и снова закидывает удочку... Секунда — и все повторяется снова. Те же выкрики, то же волнение — и второй крупный окунь шлепается под ноги Стася. Мы снова поздравляем, но уже не так искренне, и впиваемся взглядом в свои поплавки... Секунда — и опять Стась выводит очередного горбача... Мы наливаемся тихой ненавистью, молчим, а когда Стась вытаскивает четвертого красавца, Евгений не выдерживает — он придвигается к Стаею и закидывает удочку точно в «счастливое» место. Стась понимает, что, конечно, можно бы и уступить товарищу — каждому хочется испытать такие моменты, но, с другой стороны, азарт рыболова плюс частнособственнический инстинкт не дают развернуться благородному порыву. Стась что-то ворчит в усы и кидает в то же место. Лески запутываются... Пахнет скандалом. Но в этот момент у нас с Иваном одновременно начинают ходуном ходить удилища. Распри забыты. Окунь пошел широким фронтом! Это уже похоже н
а серьезную рыбалку...

К полудню клев ослабевает. Едем в лагерь. Первым делом проверяем, как больной — не умер ли. Пока нет. Наоборот — увидел улов и взбодрился. Очевидно, кризис миновал.

Жарко, как в Заунгузских Каракумах. Ходим вялые, невыспавшиеся, «снулые». Я решил обойти остров по берегу. Все-таки надо знать, где живешь, а то приткнулись на одну стоянку — и никуда! А может, в двух шагах волчье логово или янтарные россыпи?

Иду довольно долго — остров не маленький. Кое-где болотистые заводи, которые нужно обходить. Разок даже пришлось разуться и идти по колено вброд.

Тишина... Вдруг вижу впереди — лодка с двумя рыболовами. Вот как! Оказывается, мы здесь не одни! Осторожно, прячась за деревьями, подхожу.

Что-то знакомые фигуры. Ну, конечно, Евгений со Стасем! Опять рыбачат как одержимые. Оказывается, я уже обошел весь остров и вернулся на нашу

стоянку. Теперь я твердо знаю, что земля круглая.

Отчаянный адмирал выкупался с катамарана. Прямо вот так разделся догола и сиганул в воду. Сидим, наблюдаем. Наблюдать пришлось недолго — через четыре секунды адмирал поспешно карабкается на катамаран. Влезая, смахнул в воду полотенце, которое предусмотрительно захватил с собой с берега, предполагая быстро-быстро растереться, разогнать по жилам кровь после купания. Мы не преминули посмеяться, но адмирал постарался сделать довольное лицо и выкрикнул: «Эх, хорошо!». Потом, поняв, что переборщил, честно добавил: «Только прохладно!».

К вечеру все силы были брошены на изготовление настоящей, первосортной, высококачественной, образцовой рыбацкой ухи-люкс. Специалистов по ее изготовлению оказалось что-то очень много.  Я насчитал шесть человек из. пяти возможных. Первым отличился Ваня — он шарахнул в кастрюлю венгерский суп-концентрат, по его словам, для приправы. Концентрат мы выловили, пока он не успел разойтись в воде, а Ивана с позором прогнали, невзирая на адмиральский чин. Выбрали шеф-поваром Гену и под его руководством сварили уху действительно люкс! Описать ее невозможно, перо валится из моих рук...

11 мая. Два маньяка — Стась с Женей — с утра уже заседают над поплавками. А мне что-то надоело, хочется разнообразия. Решил теперь объехать остров на байдарке, причем если пешком я шел против часовой стрелки, то на лодке хочу наоборот — по часовой стрелке, для изменения угла зрения. Приглашаю в компаньоны Ивана. Но он решил побриться. Поскольку бритва механическая, знаменитой марки «Спутник», значит, на бритье уйдет не менее сорока минут. Я ждать не согласен. Адмирал не согласен ехать небритым — он начитался в детстве романов Станюковича, а там морские офицеры всегда выходят в море вылощенными и выскобленными. Зову Андрианова. Он себя все еще плохо чувствует и поручает мне найти подходящее место для рыбалки с берега: чтобы была глубина, чтобы были кусты и чтобы крючки не зацеплялись. Два последних условия совместить невозможно, но я обещаю поискать. Примерно в полукилометре от нашей стоянки я нашел маленький островок-сателлит с крутыми берегами. Мне понравилось, возвращаюсь за Геннадием и насильно отвожу его
туда. А вот ему не нравится: место слишком чистое, что рыба дура, что ли, в таких местах пастись?

Едем проверять жерлицы. Это дело уже знакомое. Тут, между прочим, происходит единоборство Андрианова со щукой, которую мы все прозвали «профессором». Этот «профессор» живет где-то рядом с самой дальней жерлицей и забавляется с ней как может: то сорвет живца, то уведет леску вглубь и запутает ее среди всяких подводных корней. На этот раз «профессор» удивил: леска вынута из воды и разложена поверх камышей, как для просушки, в десяти-пятнадцати сантиметрах над уровнем озера. Живец прокусан и брошен.

Геннадий мрачен, как вход в бомбоубежище.

- Или я, или эта каналья! — клянется он. — Нет такой рыбы, чтобы перехитрила меня! Завтра же вы будете есть уху из «профессора»!

Возвращаемся с. осмотра, сняв только одного щуренка. Довольная троица поджидает нас со своими трофеями. Отбираем одиннадцать самых крупных окуней, чистим их. Остальных только потрошим: они пойдут на первый навар. Уха получилась еще шикарнее вчерашней. Настроение испортила погода: меняется прямо на глазах. Начинается дождь, резко холодает. Залезаем в спальные мешки, не снимая телогреек. Тесновато, но тепло.

12 мая. Вот север, тучи нагоняя, дохнул, завыл... Удивительным кажется, что два дня назад изнывали от жары. Жмемся поближе к костру.

- Вот, хоть и холодно, — философствую я, — и только середина мая, а уже, смотрите, тополиный пух облетает! А в Москве обычно раньше июня он не летит.

Женя, самый нечуткий, выразительно крутит пальцем у виска. Остальные хохочут.

- Да ведь это же снег!

Мне стыдно за свои глупые разглагольствования. Но, честное слово, снег мне кажется еще более невероятным явлением.

- Адмирал, ты сейчас будешь купаться или перед обедом?

Адмирал закручинился, крутит седой ус.

- А не поехать ли нам уже сегодня домой, дети? — спрашивает нас.

- С тобою, батько, хоть к черту в глотку! — кричим мы.

Действительно, плохая погода установилась явно надолго. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. А рыба уходит в глубокое подполье. Ее оттуда не выманишь даже котлетой по-киевски. Лишний день сидеть в такой обстановке никому не улыбается.

- Андрианыч, а как же «профессор»? Стало быть, перехитрил он тебя?

- Ну, нет, — недоволен Геннадий, — это же стихия, против нее не попрешь. Будем считать — ничья. Надо вот зимой сюда съездить, на подледный...

С грустью принимаемся за упаковку. Приходится везти обратно довольно много продуктов. Что поделаешь? Во-первых, снимаемся досрочно; во-вторых, мы с Геной, болея, не смогли переработать положенную долю еды; и в-третьих, конечно, рыба, свежая рыба, вытеснившая все остальные деликатесы из нашего меню.

А еще надо сказать, что адмирал часто зажимал продукты, хотя их явно должно было хватить. Например, все хотят сгущенного молока, а он выдает только пачку сахару. Почему он экономил - неизвестно. Может, он думал, что произойдет кораблекрушение и нас выбросит на необитаемый остров? Но мы и так на необитаемом острове...

Правда, как-то Стась начал выразительно пересказывать содержание фильма «Броненосец Потемкин». Адмирал тут же вынул пару банок сгущенки. И в дальнейшем заметно подобрел. Любит, видно, Эйзенштейна.

Но вот уложены палатки, и сразу лагерь пропадает. Остается обычная прибрежная полянка с помятой травой и пепелищем от костра.

Дом, очаг, крепость исчезли.

- Отчаливай!

Приехали за полчаса до поезда. Билеты достали легко, в нашем распоряжении пять полок. Ни тебе ветра, ни дождя — благодать! Я почему-то долго не мог заснуть, зато с гордостью слушал заливистые рулады, выводимые товарищами. Да, так уверенно храпеть могут только прошедшие огонь и воду, мужественные, закаленные бродяги. Соло вел Женя, остальные хором поддавали в нужных местах. Это было грандиозно.

Святослав Спасский.
Комментировать
Комментировать
Надоела реклама?
Поддержите DIRTY — активируйте Ваш золотой аккаунт!