Последний привал Григорий решил устроить за несколько километров до поселка. Выйдя на простор большой реки, он сразу же повернул байдарку к берегу и, выбрав лужок, причалил. Привязал лодку начал неторопливо выносить на траву весь свой немудреный скарб. При этом он напевал под нос слова из популярной песни:
Я для вас была лишь тенью,
Но теперь я вырвалась из плена...
Выгрузив на берег имущество, он достал из рюкзака чистую одежду и хотел было запаковать ее в отдельный кулек, но его внимание привлек громкий всплеск метрах в тридцати выше по течению. Солидный хариус вырвался на поверхность и, схватив упавшую стрекозу, быстро скрылся в глубине, Григорий посмотрел на него и на минуту задумался.
Желание познакомиться с этой таинственной для него рыбой и помериться с ней силами возникло у Григория давно. Но мешали обстоятельства. Этим летом он наконец-то решил плюнуть на все: на юг, на ремонт в квартире, на поступление в университет (уж больно хотелось сменить специальность) - н осуществить свою мечту.
И вот он здесь. Отпуск кончается. Пора домой. Григорий подложил под спину спальный мешок, поверх него кинул кулек с одеждой, легкий дождевик и прорезиненные брюки, которые брал для ловли взабродку. Оставшиеся продукты он отложил в сторонку, чтобы отдать их в поселке деду Егору - своему приятелю, с которым свел дружбу всего лишь неделю назад, но тем не менее быстро сошелся. Раздумывая, куда бы их уложить, он бесцельно взглянул на реку. В это время на старом месте опять что-то грузно ухнуло, и тяжелые круги медленно разошлись за скрывшейся в омуте рыбиной.
Попав первый раз на эту таежную реку, Григорий поначалу растерялся. Он совершенно не знал местных условий и поэтому забрасывал мушку наугад. Изредка он видел поклевки, но подсечка ему почему-то не удавалась. Может быть, сказывалось волне¬ние от первой встречи с Севером. А может, усталость после двух с половиной суток тряски в вагоне и бессонной ночи, прове¬денной в пригородном поезде.
Как бы то ни было, но живую рыбу Григорий впервые потрогал руками лишь на следующий день. Ею оказался обыкновенный голавлик величиной чуть больше ладошки. Встреча была довольно неожиданной и заста¬ла Григория врасплох. Однако он быстро решил, что для начала вполне неплохо половить эту известную для него рыбу, с тем чтобы набить руку и восстановить спортив¬ную форму. К вечеру Григорий уже довольно уверенно работал удилищем, исправно под¬секал, мастерски вываживал и выбрасывал в лодку толстолобых красавцев.
Вспомнив эти дни, Григорий улыбнулся своей прежней неопытности и снова стал укладываться. Он взял фотоаппарат, протер его сухой фланелькой и завернул вместе с экспонометром. Отснятые пленки он запих¬нул в угол рюкзака, а в другой положил миску с кружкой и котелок, в котором держал мешочек с сушеными грибами. Осталось только уложить рыболовный жилет, запас мушек, крючков, шнуров и тому подобной мелочи и полотняный мешочек с тремя отборными свежезасоленными хариусами. Он решил, что хариусы войдут в большой карман рюкзака, и стал прокладывать его внутрен¬нюю стенку клеенкой. В этот момент снова раздался сильный удар, и Григорий увидел расходящиеся по воде круги от только что вышедшей на поверхность рыбы. В ней, как видно, было не меньше килограмма, а посто¬янные всплески в одном и том же месте свидетельствовали, что она обосновалась здесь прочно и не собирается менять своего места жительства.
Впервые с игрой хариуса Григорий познакомился спустя пять дней после своего прибытия на Север. Он уже было совсем отчаялся и не надеялся больше на встречу с этой долгожданной рыбой, но помог случай. Забираясь вечером в палатку, Григорий не заметил, что часы его стоят. Проснувшись ночью, он не мог сообразить, сколько же времени проспал и который теперь час. На улице было довольно светло, но это еще ни о чем не говорило — в эту пору года здесь светло круглосуточно. Сбитый с толку, Гри¬горий решил не испытывать судьбу и плыть потихоньку дальше. Он выбрался из палатки и направился к реке умываться. В некоторых местах поверхность воды буквально закипала от всплесков какой-то не очень крупной рыбы. Он быстро вернулся к палатке, натянул непромокаемые брюки, схватил удилище и побежал к берегу. Выбрав светлую мушку, он ловко привязал ее к тонкому поводку. Ему удалось положить ее метрах в полутора от только что плеснувшей рыбы. Мушка спокой¬но сплывала по течению, но внезапно исчезла в образовавшемся водовороте. Рука ощутила легкий толчок и автоматически отозвалась подсечкой. Через несколько секунд Григорий уже держал в руках своего первого в жизни хариуса. Он внимательно рассмотрел его большой спинной плавник, который раскрывался над брусковатым телом словно парус, и небольшой жировой плавничок — благород¬ную метку, которая указывала на близкое родство с именитым семейством лососей. Полюбовавшись, Григорий опустил руку в воду и разжал пальцы. Рыба некоторое время не могла прийти в себя, затем слабо ше¬вельнула хвостом и медленно поплыла прочь.
Продолжая сборы, Григорий стал уже с интересом поглядывать на перекат, где до этого несколько раз плеснула рыба. Хотелось напоследок еще хоть раз взглянуть, как эта тяжелая рыба молнией вылетает из воды и как будто зависает над поверхностью. Заправ¬ляя чехол с палаткой под лямки рюкзака, Григорий увидел, как, очевидно, тот же самый хариус взмыл в воздух, описал крутую дугу и бесшумно ушел в воду.
Подобный трюк Григорий уже видел дней десять назад, проплывая чуть выше этого места. Было это днем, часа в два, когда он подплывал к устью небольшого ручья. Григо¬рий бросил за борт кирпич на веревке и, прицелившись, осторожно положил мушку туда, где прохладная вода ручья, попадая в реку, образовывала водоворот, смешиваясь с тяжелыми, темными водами реки. Поклевки он не увидел, но резкий толчок заставил его моментально сделать плавную подсечку. Ры¬ба без особого сопротивления подошла к лод¬ке. Взять ее рукой не составляло большого труда, и через несколько секунд серебристый красавец хариус уже прыгал на дне байдарки. Такой экземпляр попался Григорию впервые. Было в нем на вид граммов восемьсот, а в длину без малого сорок сантиметров. Григорий возликовал и так приналег на весла, что через пару часов был уже в поселке. Ему так хотелось поделиться своей радостью с кем-то, что в спешке он не заметил, как миновал слева крупный приток, который подарил ему в последующем великолепную неделю истинного рыболовного счастья.
Прибыв в поселок, он заметил на берегу лишь одного человека, который копался в моторе возле своей лодки. Григорий чинно поздоровался с ним, завел разговор о том сем, узнал, имеется ли в поселке магазин, и как бы между прочим спросил:
- Деда, а какие хариусы у вас здесь считаются крупными?
Дед Егор, а это был именно он, поправи кожаный картуз и в раздумье прищурил глаз:|
- Откуда ты, собственно, плывешь-то хлопец?
Узнав, что Григорий сплавляется по реке уже около десяти суток, дед Егор наставительно произнес:
- В реке сейчас крупного харьюза не ищи. Вода уж больно теплая. Если какой и возьмет, то только ночью. На пороги иди, он сейчас весь там. Да только на своей лодчонке умаешься махать. Большой-то порог километров в восьмидесяти будет от впадения той речки, что ты давеча проезжал. Тебе бы «Вихря» или по крайней мере «Ветерка»!
Вечером, сидя за столом в просторном, но не жилом на вид доме деда Егора (дел схоронил свою старуху два года назад, а дети давно разъехались кто куда), они договорились. Решено было, что два дня, пока дед будет на покосе, Григорий погостит в егс доме, половит сорогу, попарится в баньке, а на третий день на моторке дед забросит его со всем хозяйством и байдаркой к Большом порогу. Оттуда уж Григорий должен будет сплавляться сам.
И вот теперь, возвращаясь с порогов, Григорий, кажется, был полностью удовлетворен. Рыбы он повидал там столько, что хватит рассказов на всю жизнь. Он кончил собирать вещи и поднес рюкзак со всем имуществом и харчами для деда Егора к лодке.
Он принялся мыть лодку, и в это время снова раздался сильный всплеск. Григо¬рий поднял голову и внимательно посмотрел на то место, где играл хариус. Каме¬нистая коса вдавалась в реку, и вода с шумом перекатывалась через камни, образуя между берегом и косой глубокий омут. Подход к реке был хороший, сзади было чистое простран¬ство без деревьев и высокой растительности. Это создавало отличные условия для заброса.
Оценив обстановку, Григорий, однако, этим и ограничился. Ловля рыбы сегодня не входила в его планы. Удилище было уже запаковано, да впечатления, которые он увознл с порогов, были еще настолько свежи, что не хотелось их омрачать возможной неудачей.
Большой порог, к которому его закинул Егор, растянулся почти на три километра. Течение на перекате разбивалось на отдельные рукава, которые то расходились, то снова сплетались в один тугой клубок. Вода имела довольно зловеший темно-красный цвет. В свете вечерней зари казалось, что это не река бежит, а нервно пульсирует кровь в какой-то громадной артерии. Однако, проснувшись утром, Григорий не узнал реку: тяжелого кровавого оттенка не осталось и в помине. Вода весело журчала на камнях, ласково обмывая их со всех сторон, и будто излучала нежный розовый свет. Казалось, вот-вот поднимется в воздух грациозный хариус и поплывет над рекой, расправив спинной плавник, как парус. Но первая же клюнувшая рыба развеяла его поэтические мечты. Она была настолько материальной, что Григорию пришлось изрядно повозиться, прежде чем он вытянул ее на берег. Расцветка рыбы была поистине фантастической. Высокий спинной плавник был украшен ярко-красными полосами, сама она переливалась на солнце словно перламутровая.
Григорий провел на Большом пороге три дня, после чего еще три дня на порогах, расположенных ниже по течению: Светлом, Кабанихе и Кривом, посвятив каждому по дню. И все это время его не покидала рыбацкая удача. Сейчас на последнем привале Григорий чувствовал, что наконец-то ему удалось познать тот Север, к которому он так стремился. Он погрузил вещи в байдарку и совсем уж было собрался отплыть, как снова сильный всплеск заставил его обернуться. Хариус был на старом месте.
Григорий застыл в нерешительности. Рыба как будто бы бросала ему вызов, которого он не мог принять. В душе он простился с Севером еше вчера, поэтому и запрятал снасти подальше. Но настойчивость рыбы была поразительна, и Григорий загадал: если хариус сыграет еще раз в течение пяти минут, то придется принять вызов. Время тянулось бесконечно долго. Прошло пять минут, семь, десять. И вот наконец долгожданный хлесткий удар. Григорий развязал чехол, вынул удилише и настроил снасть. Достал из коробки мушку (на этот раз это двухцветный пальмер с белым воротничком из шейного пера петуха) и направился к перекату.
Осторожно приближаясь к воде, Григорий внимательно осматривался. Расстояние от берега до той точки, где била рыба, не превышало восьми метров. Течение в этом месте шло почти под прямым углом к берегу, и вода, сливаясь с переката, постепенно за¬медляла свой бег. Только у границы водной растительности она наконец поворачивала и бежала вдоль берега. Коса, образовавшая перекат, начиналась метрах в десяти выше по течению. Она далеко вдавалась в реку, достигая почти середины. Вдоль берега тя¬нулся узкий, не более двух метров шириной, густой ковер подводной растительности. Гибкие стебли мерно раскачивались на слабом течении. Возле самой воды берег образовывал крутой порожек высотой с четверть метра.
Григорий вытянул метров десять шнура и уложил его перед собой. После этого послал удилище назад и, когда вся бухта, лежавшая на земле, взвилась в воздух, сделал резкое движение вперед, и шнур, устремляясь за удилищем, вытянулся перед ним в виде узкой петли. Мушка, взмыв вверх, полетела к пере¬кату. Зависнув на секунду над водой, она плавно опустилась на поверхность, течение сразу подхватило ее и начало сносить по направлению к берегу. Когда мушка очути¬лась в центре омута, Григорий кольцевым забросом послал ее обратно, на этот раз посадив немного левее. Мушка проделала пройденный путь еще раз, но никакого интереса со стороны рыбы не вызвала. Григорий раз за разом заставлял ее проплы¬вать над перекатом, но хариус определенно игнорировал его предложение. Григорий сме¬нил мушку — результат тот же. Минут через двадцать он уже перепробовал все классиче¬ские Модели, которые были у него в коробке. Хариус на них даже не смотрел. Зато, как бы в насмешку, он выпрыгнул еще раз, когда Григорий привязывал новую модель.
Стало понятно, что «сухой» мушкой хариуса не соблазнить. Нужно было найти что-нибудь принципиально новое. В коробке у Григория лежал тяжелый бактейл — мушка из меха северного оленя, имитирующая маль¬ка. На Украине она отлично приманивала жереха и другую крупную рыбу. Здесь же он ее еще ни разу не пробовал. Так как ловить с бактейлом нужно за течением, Григорию пришлось отойти на несколько шагов вправо, вверх по реке. Он сделал два-три предвари¬тельных заброса в сторону, чтобы основательно намочить мушку, и только после этого послал ее в нужную точку. Мушка упала выше переката и стала постепенно погружаться в воду. Течение подхватило ее и вынесло к яме. Позволив мушке затонуть метра на полтора, Григорий начал короткими толчками подтя¬гивать ее к себе. Вода была очень чистой, и мушка была видна как на ладони. Она двигалась вдоль переката по самой кромке каменистой гряды. Григорий уже заканчивал проводку, когда хариус наконец не выдержал и бросился из мрачной глубины омута как молния, блеснув на солнце зеркальным боком. Он атаковал мушку под прямым углом, заходя слева. Григорий сделал инстин-ктивное движение удилищем вверх, и острый крючок глубоко впился в пасть рыбы. Хариус застыл на месте, изогнувшись в стремительном броске, словно бы позируя для моментального снимка. Григорий заворожен¬но смотрел на это чудо. Вся дальнейшая борьба, казалось, уже не имела особого значения — главное, что он заставил клюнуть привередливую рыбу. Это уже означало победу.
Придя в себя, хариус ринулся на дно, залег там, и уже никакая сила не могла сдвинуть его с места. Григорий, ни на секунду не ослабляя натяжения лески, начал обходить его по берегу, пытаясь зайти с тыла. Если удастся развернуть рыбу головой вниз по течению, то вода зальет жабры и заставит сдвинуться с места. Но хариус, как видно, разгадал этот маневр и, развернувшие ринулся вниз по реке, смотав с катушки метра четыре шнура. После этого он снова залег на дно. Григорий предпринял новую попытку обойти его. Но рыба, чувствуя чуть заметное послабление лески, сразу же подавалась немного назад, и Григорий в конце-конце оставил свои попытки справиться с ней таким образом. Тогда он начал с силой тянуть ее вверх, насколько позволяла крепость поводка. И тогда хариус сделал первую промашку. Он сломя голову ринулся против течения. Григорий позволил ему это сделать и, когда хариус очутился впереди, решительно развернул его. Хариус ошалел от боли и, поддавшись, пошел к берегу. Григорий сделал несколько быстрых шагов назад, чтобы не допустить слабины лески. Но хариус снова залег на дно, на этот раз напротив Григория. Обойти его теперь было нетрудно. Ему снова удалось развернуть рыбу головой вниз, и она уже более спокойно пошла к нему. Не давая опомниться, Григорий сразу же начал отрывать ее ото дна, поднимая удилище все выше и выше. Рыба подалась и вот уже стала видна сквозь толщу воды.
Григорий знал, что победа уже за ним. Теперь оставалось выдержать лишь мощный натиск, когда рыба начнет бросаться из стороны в сторону. А после этого, подняв рыбу на поверхность, нужно дать ей вдохнуть воздуха. Почувствовав, что спасительное дно удаляется, хариус сделал отчаянный бросок вверх по реке, но Григорий уже легко развернул его. После этого рыба еще несколько раз пыталась броситься вперед, но Григорий уже безраздельно владел инициативой. Наконец, хариус не выдержал и вышел на поверхность сам. Он попытался снова уйти на глубину, но силы, как видно, были уже не те. Григорий особо не либеральничал с ним и решительно выводил на поверхность, направляя к берегу. Хариус покорно шел к нему и, в конце концов, ткнулся носом в куст подводной растительности. Теперь нужно было втащить его на густой ковер зеленых водорослей. Григорий дал рыбе глотнуть воздуха, и в опьянении она повалилась набок, слабо двигая брюшными плавниками.
Григорий поднял голову хариуса над водой и стал втягивать его на заросли подводной травы. И тут рука его ощутила внезапную легкость, удилище распрямилось, и леска, свободно провиснув, легла почти к самым ногам. Хариус еще некоторое время лежал на боку, но, почувствовав, что сила, которая постоянно тянула его вверх, куда-то исчезла, он в изнеможении перевернулся на брюхо. Григорий наблюдал, как рыба постепенно приходит в себя, и, по мере того как она оживала, взгляд ее становился все осмыслен-ней, и наконец она увидала своего противника. Григорию показалось даже, что рыба смотрит на него вполне дружелюбно, с некоторой грустью. Яркая мушка торчала у нее во рту, как цветок, придавая независимый и праздничный вид. Она была похожа на человека, что пришел провожать своего друга в дальний путь, но не знает, что сказать на прощание. Постояв немного, хариус развернулся и очень медленно поплыл прочь. Его высокий спинной плавник еще долго мелькал в глубине. Григорий помахал ему рукой и медленно побрел к лодке.
«...А теперь я вырвалась из плена...» — во весь голос запел он, выплывая на середину реки.
Владимир Чесноков.
Я для вас была лишь тенью,
Но теперь я вырвалась из плена...
Выгрузив на берег имущество, он достал из рюкзака чистую одежду и хотел было запаковать ее в отдельный кулек, но его внимание привлек громкий всплеск метрах в тридцати выше по течению. Солидный хариус вырвался на поверхность и, схватив упавшую стрекозу, быстро скрылся в глубине, Григорий посмотрел на него и на минуту задумался.
Желание познакомиться с этой таинственной для него рыбой и помериться с ней силами возникло у Григория давно. Но мешали обстоятельства. Этим летом он наконец-то решил плюнуть на все: на юг, на ремонт в квартире, на поступление в университет (уж больно хотелось сменить специальность) - н осуществить свою мечту.
И вот он здесь. Отпуск кончается. Пора домой. Григорий подложил под спину спальный мешок, поверх него кинул кулек с одеждой, легкий дождевик и прорезиненные брюки, которые брал для ловли взабродку. Оставшиеся продукты он отложил в сторонку, чтобы отдать их в поселке деду Егору - своему приятелю, с которым свел дружбу всего лишь неделю назад, но тем не менее быстро сошелся. Раздумывая, куда бы их уложить, он бесцельно взглянул на реку. В это время на старом месте опять что-то грузно ухнуло, и тяжелые круги медленно разошлись за скрывшейся в омуте рыбиной.
Попав первый раз на эту таежную реку, Григорий поначалу растерялся. Он совершенно не знал местных условий и поэтому забрасывал мушку наугад. Изредка он видел поклевки, но подсечка ему почему-то не удавалась. Может быть, сказывалось волне¬ние от первой встречи с Севером. А может, усталость после двух с половиной суток тряски в вагоне и бессонной ночи, прове¬денной в пригородном поезде.
Как бы то ни было, но живую рыбу Григорий впервые потрогал руками лишь на следующий день. Ею оказался обыкновенный голавлик величиной чуть больше ладошки. Встреча была довольно неожиданной и заста¬ла Григория врасплох. Однако он быстро решил, что для начала вполне неплохо половить эту известную для него рыбу, с тем чтобы набить руку и восстановить спортив¬ную форму. К вечеру Григорий уже довольно уверенно работал удилищем, исправно под¬секал, мастерски вываживал и выбрасывал в лодку толстолобых красавцев.
Вспомнив эти дни, Григорий улыбнулся своей прежней неопытности и снова стал укладываться. Он взял фотоаппарат, протер его сухой фланелькой и завернул вместе с экспонометром. Отснятые пленки он запих¬нул в угол рюкзака, а в другой положил миску с кружкой и котелок, в котором держал мешочек с сушеными грибами. Осталось только уложить рыболовный жилет, запас мушек, крючков, шнуров и тому подобной мелочи и полотняный мешочек с тремя отборными свежезасоленными хариусами. Он решил, что хариусы войдут в большой карман рюкзака, и стал прокладывать его внутрен¬нюю стенку клеенкой. В этот момент снова раздался сильный удар, и Григорий увидел расходящиеся по воде круги от только что вышедшей на поверхность рыбы. В ней, как видно, было не меньше килограмма, а посто¬янные всплески в одном и том же месте свидетельствовали, что она обосновалась здесь прочно и не собирается менять своего места жительства.
Впервые с игрой хариуса Григорий познакомился спустя пять дней после своего прибытия на Север. Он уже было совсем отчаялся и не надеялся больше на встречу с этой долгожданной рыбой, но помог случай. Забираясь вечером в палатку, Григорий не заметил, что часы его стоят. Проснувшись ночью, он не мог сообразить, сколько же времени проспал и который теперь час. На улице было довольно светло, но это еще ни о чем не говорило — в эту пору года здесь светло круглосуточно. Сбитый с толку, Гри¬горий решил не испытывать судьбу и плыть потихоньку дальше. Он выбрался из палатки и направился к реке умываться. В некоторых местах поверхность воды буквально закипала от всплесков какой-то не очень крупной рыбы. Он быстро вернулся к палатке, натянул непромокаемые брюки, схватил удилище и побежал к берегу. Выбрав светлую мушку, он ловко привязал ее к тонкому поводку. Ему удалось положить ее метрах в полутора от только что плеснувшей рыбы. Мушка спокой¬но сплывала по течению, но внезапно исчезла в образовавшемся водовороте. Рука ощутила легкий толчок и автоматически отозвалась подсечкой. Через несколько секунд Григорий уже держал в руках своего первого в жизни хариуса. Он внимательно рассмотрел его большой спинной плавник, который раскрывался над брусковатым телом словно парус, и небольшой жировой плавничок — благород¬ную метку, которая указывала на близкое родство с именитым семейством лососей. Полюбовавшись, Григорий опустил руку в воду и разжал пальцы. Рыба некоторое время не могла прийти в себя, затем слабо ше¬вельнула хвостом и медленно поплыла прочь.
Продолжая сборы, Григорий стал уже с интересом поглядывать на перекат, где до этого несколько раз плеснула рыба. Хотелось напоследок еще хоть раз взглянуть, как эта тяжелая рыба молнией вылетает из воды и как будто зависает над поверхностью. Заправ¬ляя чехол с палаткой под лямки рюкзака, Григорий увидел, как, очевидно, тот же самый хариус взмыл в воздух, описал крутую дугу и бесшумно ушел в воду.
Подобный трюк Григорий уже видел дней десять назад, проплывая чуть выше этого места. Было это днем, часа в два, когда он подплывал к устью небольшого ручья. Григо¬рий бросил за борт кирпич на веревке и, прицелившись, осторожно положил мушку туда, где прохладная вода ручья, попадая в реку, образовывала водоворот, смешиваясь с тяжелыми, темными водами реки. Поклевки он не увидел, но резкий толчок заставил его моментально сделать плавную подсечку. Ры¬ба без особого сопротивления подошла к лод¬ке. Взять ее рукой не составляло большого труда, и через несколько секунд серебристый красавец хариус уже прыгал на дне байдарки. Такой экземпляр попался Григорию впервые. Было в нем на вид граммов восемьсот, а в длину без малого сорок сантиметров. Григорий возликовал и так приналег на весла, что через пару часов был уже в поселке. Ему так хотелось поделиться своей радостью с кем-то, что в спешке он не заметил, как миновал слева крупный приток, который подарил ему в последующем великолепную неделю истинного рыболовного счастья.
Прибыв в поселок, он заметил на берегу лишь одного человека, который копался в моторе возле своей лодки. Григорий чинно поздоровался с ним, завел разговор о том сем, узнал, имеется ли в поселке магазин, и как бы между прочим спросил:
- Деда, а какие хариусы у вас здесь считаются крупными?
Дед Егор, а это был именно он, поправи кожаный картуз и в раздумье прищурил глаз:|
- Откуда ты, собственно, плывешь-то хлопец?
Узнав, что Григорий сплавляется по реке уже около десяти суток, дед Егор наставительно произнес:
- В реке сейчас крупного харьюза не ищи. Вода уж больно теплая. Если какой и возьмет, то только ночью. На пороги иди, он сейчас весь там. Да только на своей лодчонке умаешься махать. Большой-то порог километров в восьмидесяти будет от впадения той речки, что ты давеча проезжал. Тебе бы «Вихря» или по крайней мере «Ветерка»!
Вечером, сидя за столом в просторном, но не жилом на вид доме деда Егора (дел схоронил свою старуху два года назад, а дети давно разъехались кто куда), они договорились. Решено было, что два дня, пока дед будет на покосе, Григорий погостит в егс доме, половит сорогу, попарится в баньке, а на третий день на моторке дед забросит его со всем хозяйством и байдаркой к Большом порогу. Оттуда уж Григорий должен будет сплавляться сам.
И вот теперь, возвращаясь с порогов, Григорий, кажется, был полностью удовлетворен. Рыбы он повидал там столько, что хватит рассказов на всю жизнь. Он кончил собирать вещи и поднес рюкзак со всем имуществом и харчами для деда Егора к лодке.
Он принялся мыть лодку, и в это время снова раздался сильный всплеск. Григо¬рий поднял голову и внимательно посмотрел на то место, где играл хариус. Каме¬нистая коса вдавалась в реку, и вода с шумом перекатывалась через камни, образуя между берегом и косой глубокий омут. Подход к реке был хороший, сзади было чистое простран¬ство без деревьев и высокой растительности. Это создавало отличные условия для заброса.
Оценив обстановку, Григорий, однако, этим и ограничился. Ловля рыбы сегодня не входила в его планы. Удилище было уже запаковано, да впечатления, которые он увознл с порогов, были еще настолько свежи, что не хотелось их омрачать возможной неудачей.
Большой порог, к которому его закинул Егор, растянулся почти на три километра. Течение на перекате разбивалось на отдельные рукава, которые то расходились, то снова сплетались в один тугой клубок. Вода имела довольно зловеший темно-красный цвет. В свете вечерней зари казалось, что это не река бежит, а нервно пульсирует кровь в какой-то громадной артерии. Однако, проснувшись утром, Григорий не узнал реку: тяжелого кровавого оттенка не осталось и в помине. Вода весело журчала на камнях, ласково обмывая их со всех сторон, и будто излучала нежный розовый свет. Казалось, вот-вот поднимется в воздух грациозный хариус и поплывет над рекой, расправив спинной плавник, как парус. Но первая же клюнувшая рыба развеяла его поэтические мечты. Она была настолько материальной, что Григорию пришлось изрядно повозиться, прежде чем он вытянул ее на берег. Расцветка рыбы была поистине фантастической. Высокий спинной плавник был украшен ярко-красными полосами, сама она переливалась на солнце словно перламутровая.
Григорий провел на Большом пороге три дня, после чего еще три дня на порогах, расположенных ниже по течению: Светлом, Кабанихе и Кривом, посвятив каждому по дню. И все это время его не покидала рыбацкая удача. Сейчас на последнем привале Григорий чувствовал, что наконец-то ему удалось познать тот Север, к которому он так стремился. Он погрузил вещи в байдарку и совсем уж было собрался отплыть, как снова сильный всплеск заставил его обернуться. Хариус был на старом месте.
Григорий застыл в нерешительности. Рыба как будто бы бросала ему вызов, которого он не мог принять. В душе он простился с Севером еше вчера, поэтому и запрятал снасти подальше. Но настойчивость рыбы была поразительна, и Григорий загадал: если хариус сыграет еще раз в течение пяти минут, то придется принять вызов. Время тянулось бесконечно долго. Прошло пять минут, семь, десять. И вот наконец долгожданный хлесткий удар. Григорий развязал чехол, вынул удилише и настроил снасть. Достал из коробки мушку (на этот раз это двухцветный пальмер с белым воротничком из шейного пера петуха) и направился к перекату.
Осторожно приближаясь к воде, Григорий внимательно осматривался. Расстояние от берега до той точки, где била рыба, не превышало восьми метров. Течение в этом месте шло почти под прямым углом к берегу, и вода, сливаясь с переката, постепенно за¬медляла свой бег. Только у границы водной растительности она наконец поворачивала и бежала вдоль берега. Коса, образовавшая перекат, начиналась метрах в десяти выше по течению. Она далеко вдавалась в реку, достигая почти середины. Вдоль берега тя¬нулся узкий, не более двух метров шириной, густой ковер подводной растительности. Гибкие стебли мерно раскачивались на слабом течении. Возле самой воды берег образовывал крутой порожек высотой с четверть метра.
Григорий вытянул метров десять шнура и уложил его перед собой. После этого послал удилище назад и, когда вся бухта, лежавшая на земле, взвилась в воздух, сделал резкое движение вперед, и шнур, устремляясь за удилищем, вытянулся перед ним в виде узкой петли. Мушка, взмыв вверх, полетела к пере¬кату. Зависнув на секунду над водой, она плавно опустилась на поверхность, течение сразу подхватило ее и начало сносить по направлению к берегу. Когда мушка очути¬лась в центре омута, Григорий кольцевым забросом послал ее обратно, на этот раз посадив немного левее. Мушка проделала пройденный путь еще раз, но никакого интереса со стороны рыбы не вызвала. Григорий раз за разом заставлял ее проплы¬вать над перекатом, но хариус определенно игнорировал его предложение. Григорий сме¬нил мушку — результат тот же. Минут через двадцать он уже перепробовал все классиче¬ские Модели, которые были у него в коробке. Хариус на них даже не смотрел. Зато, как бы в насмешку, он выпрыгнул еще раз, когда Григорий привязывал новую модель.
Стало понятно, что «сухой» мушкой хариуса не соблазнить. Нужно было найти что-нибудь принципиально новое. В коробке у Григория лежал тяжелый бактейл — мушка из меха северного оленя, имитирующая маль¬ка. На Украине она отлично приманивала жереха и другую крупную рыбу. Здесь же он ее еще ни разу не пробовал. Так как ловить с бактейлом нужно за течением, Григорию пришлось отойти на несколько шагов вправо, вверх по реке. Он сделал два-три предвари¬тельных заброса в сторону, чтобы основательно намочить мушку, и только после этого послал ее в нужную точку. Мушка упала выше переката и стала постепенно погружаться в воду. Течение подхватило ее и вынесло к яме. Позволив мушке затонуть метра на полтора, Григорий начал короткими толчками подтя¬гивать ее к себе. Вода была очень чистой, и мушка была видна как на ладони. Она двигалась вдоль переката по самой кромке каменистой гряды. Григорий уже заканчивал проводку, когда хариус наконец не выдержал и бросился из мрачной глубины омута как молния, блеснув на солнце зеркальным боком. Он атаковал мушку под прямым углом, заходя слева. Григорий сделал инстин-ктивное движение удилищем вверх, и острый крючок глубоко впился в пасть рыбы. Хариус застыл на месте, изогнувшись в стремительном броске, словно бы позируя для моментального снимка. Григорий заворожен¬но смотрел на это чудо. Вся дальнейшая борьба, казалось, уже не имела особого значения — главное, что он заставил клюнуть привередливую рыбу. Это уже означало победу.
Придя в себя, хариус ринулся на дно, залег там, и уже никакая сила не могла сдвинуть его с места. Григорий, ни на секунду не ослабляя натяжения лески, начал обходить его по берегу, пытаясь зайти с тыла. Если удастся развернуть рыбу головой вниз по течению, то вода зальет жабры и заставит сдвинуться с места. Но хариус, как видно, разгадал этот маневр и, развернувшие ринулся вниз по реке, смотав с катушки метра четыре шнура. После этого он снова залег на дно. Григорий предпринял новую попытку обойти его. Но рыба, чувствуя чуть заметное послабление лески, сразу же подавалась немного назад, и Григорий в конце-конце оставил свои попытки справиться с ней таким образом. Тогда он начал с силой тянуть ее вверх, насколько позволяла крепость поводка. И тогда хариус сделал первую промашку. Он сломя голову ринулся против течения. Григорий позволил ему это сделать и, когда хариус очутился впереди, решительно развернул его. Хариус ошалел от боли и, поддавшись, пошел к берегу. Григорий сделал несколько быстрых шагов назад, чтобы не допустить слабины лески. Но хариус снова залег на дно, на этот раз напротив Григория. Обойти его теперь было нетрудно. Ему снова удалось развернуть рыбу головой вниз, и она уже более спокойно пошла к нему. Не давая опомниться, Григорий сразу же начал отрывать ее ото дна, поднимая удилище все выше и выше. Рыба подалась и вот уже стала видна сквозь толщу воды.
Григорий знал, что победа уже за ним. Теперь оставалось выдержать лишь мощный натиск, когда рыба начнет бросаться из стороны в сторону. А после этого, подняв рыбу на поверхность, нужно дать ей вдохнуть воздуха. Почувствовав, что спасительное дно удаляется, хариус сделал отчаянный бросок вверх по реке, но Григорий уже легко развернул его. После этого рыба еще несколько раз пыталась броситься вперед, но Григорий уже безраздельно владел инициативой. Наконец, хариус не выдержал и вышел на поверхность сам. Он попытался снова уйти на глубину, но силы, как видно, были уже не те. Григорий особо не либеральничал с ним и решительно выводил на поверхность, направляя к берегу. Хариус покорно шел к нему и, в конце концов, ткнулся носом в куст подводной растительности. Теперь нужно было втащить его на густой ковер зеленых водорослей. Григорий дал рыбе глотнуть воздуха, и в опьянении она повалилась набок, слабо двигая брюшными плавниками.
Григорий поднял голову хариуса над водой и стал втягивать его на заросли подводной травы. И тут рука его ощутила внезапную легкость, удилище распрямилось, и леска, свободно провиснув, легла почти к самым ногам. Хариус еще некоторое время лежал на боку, но, почувствовав, что сила, которая постоянно тянула его вверх, куда-то исчезла, он в изнеможении перевернулся на брюхо. Григорий наблюдал, как рыба постепенно приходит в себя, и, по мере того как она оживала, взгляд ее становился все осмыслен-ней, и наконец она увидала своего противника. Григорию показалось даже, что рыба смотрит на него вполне дружелюбно, с некоторой грустью. Яркая мушка торчала у нее во рту, как цветок, придавая независимый и праздничный вид. Она была похожа на человека, что пришел провожать своего друга в дальний путь, но не знает, что сказать на прощание. Постояв немного, хариус развернулся и очень медленно поплыл прочь. Его высокий спинной плавник еще долго мелькал в глубине. Григорий помахал ему рукой и медленно побрел к лодке.
«...А теперь я вырвалась из плена...» — во весь голос запел он, выплывая на середину реки.
Владимир Чесноков.
В интернет магазине офисной мебели ресепшн от 3500 рублей.
